Генезис - Страница 64

Раздалось три смешка, а потом прозвучал голос рыжего.

– Вылезай, калека, никто тебя трогать не будет.

Откинув одеяло, я якобы облегченно вздохнул.

– А теперь историю, – как всегда Лейлу хлебом не корми, дай байку какую послушать.

– Это было перед… – начала графиня, но я её перебил.

– Э нет. Ты сейчас такого нарассказываешь, что от меня даже темные боги отвернуться, – девушка хмыкнула и вздернула курносый носик. – Короче дело было так. Заехал я в один трактир. Там мой старый знакомый хозяином был, и мне страсть как хотелось с ним пару тем обсудить. Но того и след простыл, ни привета, ни ответа, как будто и не было его никогда. Я, понятное дело, чутка расстроился, и решил чего времени то пропадать. Сел за стол, и заказ оформил. Надо признать со сменой хозяина, еда там стала на порядок лучше, во всяком случае, на помои больше не смахивала… Ну так вот. Сижу я, честный человек, никому не мешаю, никого не трогаю, чуть ли не примус починяю, а тут в таверну вваливается вот это создание. Глаза огнем горят, из пасти пламя вырывается, язык раздвоенный змеится… Больных не бить! Рыжий, держи её пока она меня не добила! Ладно, едем дальше. Потягиваю я пивко, хотя его разбавили так, что я решил допить исключительно из вредности.

– Вот ведь скилсы, – ужаснулся Дирг, но тут же затих под протяжным "тсссс".

– И я о том же. Норман, кстати не одна пришла, с ней еще пара охранников было. Обычные ученики Мечников. Ну а на дворе ж война. Люди разные по дорогам ходят. Да и по трактирам, что на развилке четырех дорог стоят, ты вряд ли встретишь кого-то, кто с Хартой не повязан. Так и вышло. Сидела за столиком компания служивых с лицами, не отягощенными моралью. Те ж наверняка, кроме приписных, никого уже с год не видели, а тут атмосфера подходящая, настойка душу горячит и наша красавица заявляется. Мужики то и не выдержали. Начали приставать, не грубо, но не красиво. А Норман, вместо того что бы развернуться и уйти, натравила на них своих стражников. Народ за клинки похватался, ну и я решил, что мне не с руки из окна то прыгать, дабы в разборку не втянули. Так что заказал я бочонок сивухи какой-то, да и позвал этих мужичков за стол. Мы с ними час пили, и когда их уже мутить стало, я ноги в руки и на тракт. Норман нашу догнал, хотел за сивуху и за хлопоты три серебрухи. А та опять завела про "обесчестил" и еще всякую муть толкала, под конец опять стражников напустила. В общем, когда эти сынки в песок носом уткнулись, я уже на другую встречу опаздывал, так что шляпой махнул да коня пришпорил.

Народ молчал, Норман старательно отводила взгляд, а толпа безмолвствовала.

– Ну ты герой, – хмыкнул Дирг. – Я бы не рискнул целый бочонок трактирной дряни в себя вливать.

– Да чего там, – отмахнулся я. – Мы люди привычные.

– И все же ты не прав, – вклинилась Лейла. – Мог бы хоть морды им набить.

– Вот тебе я и предоставлю эту возможность при случае, – проворчал я. – И ты им хоть морды бей, хоть носы ломай, любая кара на твой выбор. И вообще, чего-то я не понял, вы больного пришли проведать или нотации ему читать?

Ребята осознали всю тяжесть своего проступка и потупили взоры. Оно и понятно. Я тут, понимаешь ли, чуть на рандеву к жнецу не отправился, а они то истории выпытывают, то моральный террор устраивают. Не по-людски это. Кстати о нелюдях. В палату, если так можно назвать это гигантское помещение, вошел Сай"O"Кнелли. И если я в лежке валялся, то этот перец являл собой олицетворение такого мифа как "хорошее утро". И единственное что выдавало в нем недавнего пострадальца, это неактивная правая рука, которой он старался не шевелить при ходьбе. Красные глаза подгорца не выражали ни капли лишних эмоций, лишь азарт и тихое пламя сдерживаемой злости.

– Я пришел сказать, – процедил он. – Однажды я убью тебя, смертный.

Высказавшись, эльф развернулся на каблуках и скорым шагом отправился на выход.

– Сам раньше не подохни, остроухий, – крикнул я.

Эльф затормозил, обернулся через плечо и на его лице на миг появился оскал дикого хищника. Затем он скрылся в коридоре. Светлые не любят, когда их называют ушастыми, а вот темные могут с цепи сорваться, заслышав оскорбительное "остроухие", Для них это еще хлеще, чем мельтешение тряпки для быка.

– И что это? – спросила Лейла.

– Это значит что не мне одному вчера понравилось саблями махать.

– Какое вчера, – вскинулся Дирг. – Ты уже шестой день лежишь здесь. Кнелли то на следующее утро выписали, а ты до сих пор в сознание не приходил. Валялся, бредил, да потел как будто ты не человек, а дух дождя какой-нибудь.

– И чего я говорил?

– Да всякий бред, – отмахнулся рыжий. – Мы особо и не разобрали. Ты ж не на имперском чесал, а вроде как на восточном. Тут сосед у тебя был, перевел нам пару фраз. Вернее как нам, он как первую озвучил, так девчонки чуть не в обморок рухнули. Просили больше такое непотребство не произносить, ну а я то не пальцем делан. Парочку особо крепких оборотов даже записал.

– Видать сильно мне прилетело.

– Не то слово, – вставила свои пять копеек Норман. Та последние пять минут сидела, уткнувшись в брошюрку подруги. – Вы когда в разные стороны разлетелись, так все сбежались. Но лэр Милфорд велел никого не трогать, ждать лекарей. Те уже через минуту примчали, перевернули тела. А у вас, у каждого, вся грудь разворочена, разве что сердца бьющегося не видно. Целители прямо на полигоне магичить стали. Раны закрыли и унесли вас сюда. Милфорд глазам своим не поверил, когда ты смог такое учудить. И вот какой возникает вопрос. У наемников все так фехтовать горазды?